Наброски по мотивам БН

Автор: Царапка Рейтинг: G Жанр: драма / мелодрама Герои: Анна, Владимир, Михаил, К.М.Шишкин и до кого руки дойдут. Сюжет: начинается с разговора Анны и Владимира, только что увидевшего поцелуй А+М, далее - альтернатива. Отказ от посягательства на авторские права: не ищу никакой коммерческой выгоды. - Я никогда не был и никогда не будут твоим братом. Как-то задал отцу прямой вопрос, и получил в ответ такое же прямое: «Нет». Так что, мадемуазель, если Вы тешили себя надеждой однажды проснуться дочерью барона Корфа, пусть побочной, забудьте её. - Я не надеялась. Иван Иванович давно признал бы меня. - Ну что ж. Шутка закончилась. Не знаю, зачем отец сделал это. Быть может, понабрался во Франции идей равенства, и решил попробовать, что получится, если огранить кусочек стекла. - И что же получилось? - Подделка. Не важно, ради чего он затеял балаган с тобой, пора покончить с этим. Прежде всего, твои отношения с Михаилом. Ты была предупреждена, и вини только себя. - Каково моё наказание? - Поменьше вопросов. Я сам скажу тебе всё, что сочту нужным. Ты сегодня же расскажешь о себе князю, или это сделаю я. Итак? - Я не стану медлить. Благодарю, что оставили мне выбор, барин. Позволите идти? Владимир помолчал – обычное обращение прислуги из уст Анны неприятно резало слух. Барон не мог относиться к названной сестре, как к дворовой, хотя и стремился к этому. Перед ним стояла прекрасная барышня, и сколько не тверди себе: «Подделка! Не стоит и думать о ней», глупые идеи французов без спроса находили лазейку в голове, хуже того, в сердце. - Выбор есть всегда. Даже у таких, как ты, - Владимир подошёл к девушке вплотную и взял её за подбородок, - Я подумаю, как быть с тобой дальше. - Мне уже доводилось слышать Ваши распоряжения. Не беспокойтесь, я справлюсь с чисткой сапог. - Жаль, на тебя потрачено столько денег. Учителя, пианино, платья. Пожалуй, не стоит портить белые пальчики. - Так что же… - Я сказал – поменьше вопросов. Распоряжения получишь после разговора с Репниным. Сегодня вечером в моей комнате. - Что? - Не заставляй себя ждать. Иначе придётся пожалеть о своём выборе. Ступай. ---- Михаил радостно поднялся навстречу спустившейся в гостиную Анне, но постарался сделать серьёзное лицо в ответ на её печаль. - Милая Анна, я вижу, Вы не скоро утешитесь после смерти Вашего благодетеля. - Я никогда не забуду его…, - девушка перевела дыхание, чтобы сдержать слёзы, - Моя жизнь переменилась. - Конечно, но даже такое событие не должно навсегда оставлять Вас в трауре. Покойный желал Вам счастья, и это будет лучшей памятью о нём. Анна улыбнулась. Миша такой милый, деликатный, так нежно смотрит на неё. Что будет, когда князь узнает правду? Гадать осталось не долго. - Мне стыдно признаться, что приходится горевать не только о нём, но и о себе. - Ну что Вы. Владимир, хотя и недолюбливает Вас Бог весть почему, чтит память отца и не позволит себе отказать в приюте его любимице. А даже если вздумает, - князь выдержал многозначительную паузу, - у Вас есть друзья. По крайней мере одного друга я знаю наверняка. - Спасибо. Не буду притворяться, что не понимаю Вас. Дело в другом. Этот дом не приют мне. Я обязана здесь оставаться, - Анна безуспешно подбирала слова, которые могли бы скрасить отвратительную правду, - обязана, как часть дома. Как крепостная. - Что? Вы шутите. Как бы Вы ни были благодарны покойному, просто нелепо считать себя рабыней его наследника. - Я не шучу. Я не считаю себя рабыней, я и есть рабыня, перешедшая в наследство Владимиру Ивановичу вместе с мебелью, посудой и прочей обстановкой. Глядя на застывшее в недоумении лицо поклонника, Анна торопилась объясниться: - Я не хотела обманывать Вас, поверьте, не хотела… Не знаю, почему Иван Иванович воспитал меня, как дворянку, я всего лишь крестьянская сирота, попала в дом ребёнком и ничего не могла решать. - Так. Понятно. И старый барон велел Вам разыграть меня? - Нет, что Вы. Он был очень добр ко мне, как к дочери. Князь зажёгся надеждой: - Может быть, Вы и есть… - Нет, нет. Владимир спрашивал дядюшку, и получил ответ. Я не дочь барона. Помолчав, Анна добавила: - Я надеялась получить вольную, но напрасно. Владимир считает, что я не достойна прежнего обращения и хочет видеть во мне лишь служанку. Последние слова девушка произнесла, глядя в камин, и не сразу осмелилась поднять глаза. Увиденное заморозило робкий росток надежды. Михаил смотрел на девушку с каменным лицом. - Так значит, всё было обманом? - Нет… Я была уверена… - В чём? В вольной? Покойный барон не зря прочил Вас в актрисы. Вы очень ловкая притворщица. Я едва не попался. Вы не можете быть настолько наивной, чтобы не понимать, как мало для меня изменит кусок гербовой бумаги. Вы выдавали себя за дворянку, играли моими чувствами. - Простите, я не думала… - Конечно, нет. Вам незачем просить прощения. Вы всего лишь исполняли приказы. Сначала старого барина, теперь нового, я не ошибся? - Да, Владимир велел мне открыться Вам, но я и не стала бы… - Довольно. Я слишком долго слушал Вас. Прощайте. Князь направился к двери. На пороге оглянулся, и в последних словах не смог скрыть горечи: - Как Вы прекрасны. И как жаль, что всё это – подделка. --- Владимир увидел из окна уезжающего верхом Репнина и понял, что объяснение с Анной состоялось, а результат не обманул ожиданий. У его собственности – самой ценной в наследстве – не осталось иллюзий. Барон ждал встречи с девушкой со смешанным чувством радости и жалости к ней. Пытался представить себе, как она войдёт, будет смотреть на него, какими словами он её встретит. С досадой понял, что слишком многое зависит от нежной красавицы. Будет она покорной, или попытается сопротивляться, окончательно Миша разбил её надежды, или в душе осталась искорка любви к нему? Да была ли любовь, а не простая благодарность за внимание блестящему поклоннику? Не хотелось признаваться, но последнее тревожило барона больше всего. Владимир считал минуты, ни мало не сомневаясь, что давно желанная женщина вскоре появится в дверях и не сможет ни в чём ему отказать. --- Анна сидела в своей комнате, со страхом глядя в неумолимо наступающую темноту за окном. Что её ждёт, осмелься нарушить приказ? Барин полновластен над ней. Может выпороть, взять силой, даже убить. А если придёт к нему? Будет умолять о пощаде, и он сжалится? Анна пыталась угадать, но не сумела прийти к утешительным выводам. Взгляд Владимира слишком откровенно говорил о его желании. Девушка совсем недавно отстаивала себя от похотливых рук Карла Модестовича, последовавших за масляными взглядами, и не могла ошибиться. Ей удалось отделаться от управляющего, но как справиться с молодым бароном? У Анны не осталось ни одного защитника на белом свете, добрые Варвара и Никита такие же бесправные крепостные. Что можно сделать? Она так слаба, а Владимир куда сильнее управляющего, да и скандала в собственном доме ему бояться нечего. Подумаешь, барин позабавится с дворовой, ей же хуже, коли вздумает ломаться. В надежде хоть немного успокоиться Анна вспоминала всё доброе, что связывало её с выросшим рядом человеком. Он с детства обижал её, но никому не давал в обиду. Смеялся над её жалостью к маленьким несчастным тварям, и таскал с кухни сливки для найденного на конюшне котёнка. Рано понял разницу между ними, частенько делал оскорбительные намёки, а то вдруг утешал, замечая страх, охватывающий девочку каждый раз при наказании слуг. Голос, ещё звонкий, стоял в ушах: «Аня, не бойся. Отец никогда не поступит так с тобой». А сегодня Владимир вознамерился обойтись с ней хуже, чем с последней служанкой. Хотя разве хуже? Неужели ему не разу не доводилось… Анну передёрнуло. Мысль, что молодой барин уже не раз развлекался с кем-то из дворовых, с той же Полиной, оказалась вдруг невыносимее всего. Чем она отличается? Платьями, манерами, умением говорить по-французски? Какая мелочь. Гранёное стекло не превратится в бриллиант. Если сегодня «подделка» хочет остаться человеком, придётся рассчитывать только на себя. Унижение не спасёт от участи барской игрушки. Долгое время ничего не приходило в голову. Искала слова, которые могли бы остановить распалённого страстью, но понимала их никчёмность. Она не была по-настоящему близка с мужчиной и не могла представить себе, что его охладит или, напротив, раззадорит. Размышление в конце концов не осталось бесплодным. Выход был, но слишком страшный, Анна отчаянно отгоняла его от себя. Один раз решиться, не испугаться боли, и навсегда избавиться от домогательств. Вспомнила услышанное парой часов раньше: «Выбор есть всегда». Ну что ж, Владимир Иванович. Я сделаю свой выбор, как бы ни тяжёл он был. Вы не оставили мне другого. --- На счастья и ужас Анны, печь уже топили. Девушка дрожащими руками открыла заслонку и положила кочергу на пылающие угли. Пододвинула стул и стала ждать. Стемнело, часы пробили полночь. Владимир злился в своей комнате, ещё не веря, что робкая милая Анна посмела ослушаться его. При отце она ещё могла дать ему отпор, но теперь? Наглая девка пожалеет. Барон подождал несколько минут, нарочно заводя себя раздражением, и решительно направился к комнате девушки. Не стучась, открыл дверь. Увиденное заставило его онеметь от изумления. Анна схватила заранее приготовленной тряпкой раскалённую кочергу и выставила её перед собой. Через миг Владимир расхохотался. - Не ожидал от Вас такой прыти, мадемуазель. Думаете, это меня остановит? Я не боялся пуль на Кавказе, справлюсь и с Вашим, - дал себе труд подчеркнуть презрение, - оружием. - Вы ошибаетесь. Я приготовила кочергу не для Вас. Барон отказывался верить. - Неужели Вы решитесь испортить прелестное личико? - Почему бы и нет? Буду избавлена от худших из Ваших приказов. - Тебя привлекает мытьё полов? – и, не сумев скрыть волнения, - я так противен тебе? - Не имеет значения. - Вот как? Изображаешь добродетельную Лукрецию? – лихорадочно прикинул: «Как скоро остынет проклятая кочерга?». – Вам нельзя отказать в остроумии. Барон тянул время, глядя на девушку с тайным восхищением и напустив на себя небрежно-презрительный вид. - Ты не можешь стоять так вечно. И этот вечер не единственный. - Я и не собираюсь ждать долго. Если через минуту Вы не дадите мне слово навсегда оставить домогательства, я изуродую себя. - На что мне в доме красавица-недотрога? Впрочем, ты обожжёшь лицо, но тело повредить попросту не успеешь. Ночью все кошки серы, а твоя нежная кожа доставит немало удовольствия в темноте. Анна залилась краской, не ожидая такого поворота хозяйских мыслей. Рука дрогнула к ужасу Владимира, которому показалось, что девушка исполняет угрозу. Он с трудом заставил себя не делать резких движений, поняв, что решимость возлюбленной ослабла. Барон попробовал успокоить её, вложив сколько мог нежности в бархатный голос: - Аня, что ты вообразила? Приняла меня за насильника, глупенькая? Не стоило устраивать дешёвый спектакль. Пойми, Михаил друг мне, я был взбешён, что вы с отцом его обманули, и прекрасно понимал, как важно для него мнение света. Разве я потребовал что-нибудь, что ты и без того не собиралась сделать? Я знаю тебя всю жизнь и уверен, вскоре ты сама бы рассказала ему о себе. - Тогда почему Вы так резко настаивали? - Хотел поскорее покончить с обманом, только и всего. Девушка чувствовала себя неуверенно, железо начинало жечь ладони сквозь недостаточно толстую ткань. Всё ещё сомневаясь, спросила: - Зачем Вы приказали мне прийти к Вам в спальню? - Просто бросил в раздражении. Полно, не бойся меня. Я не чудовище. Анна почти поверила словам барона, но заметила, что он медленно приближается к ней и стоит едва не вплотную. Она отпрянула и пробормотала: - Всё-таки пообещайте мне… Корф применил старый, как мир, трюк, сделав вид, будто увидел нечто неожиданное за её спиной. Внимание уставшей перепуганной девушки ослабло, она повернула голову, и в тот же миг ладонь хозяина проникла между лицом Анны и её оружием. Державшие кочергу руки дёрнулись, и раскалённое железо коснулось кожи молодого человека. Ужаснувшись, девушка разжала пальцы, кочерга очутилась на полу, а Анна – в объятиях Владимира. --- Молодой человек едва почувствовал боль от ожога – так сильно захватили его облегчение и радость. Улыбаясь, барон смотрел в расширенные глаза замершей девушки, крепко прижимая её к себе. Анне довольно было нескольких секунд, чтобы отбросить замешательство, она попробовала выскользнуть, сначала мягко, потом вырывалась отчаяннее с каждой попыткой. Но державшие её руки были слишком сильны, а их обладатель откровенно наслаждался беспомощностью бившейся в железном кольце птицы. Наклонив голову, почти касаясь губами волос, Владимир шептал: - Ну что же ты, глупенькая, хотела меня провести? Как ты меня напугала. Не думай, я не шучу, - словно очнувшись, поспешил добавить холоднее, - Не хочу, чтобы самое лучшее, что досталось мне от отца, оказалось вдруг безнадежно испорченным. Анна поникла, сознавая свою неудачу. Остатка сил хватило лишь высказать в лицо своему мучителю: - Я попыталась. Пусть безуспешно, но попыталась. Вы сильнее и умнее меня, но хоть на минуту я не была Вашей игрушкой. Теперь будь что будет, я в Вашей власти. --- Барон был не в силах справиться с охватившим его восторгом. Владимир, бесконечно тронутый горем, беззащитностью, сказочной красотой девушки, стремился утешить её, лаская голосом и руками. - Милая, родная, не печалься. Я ничего не обещал тебе, не позволил тебе взять верх, но никогда не обижу тебя. Ты прекрасна, как я могу принести тебе горе? Слова находили дорогу к сердцу не оправившейся от испуга Анны, а руки её хозяина медленно гладили её спину, затем пальцы коснулись шеи, губы приблизились к глазам, голос обволакивал… Анна не понимала, к чему в эту минуту стремиться обнимающий её молодой человек, но ещё меньше она была способна разобраться в себе. В объятиях недавнего врага оказалось так уютно, все страхи убежали без возврата, девушка чувствовала своё сердце, казалось, бившееся в такт с дыханием непривычно близкого мужчины. Лишь ощутив на своей шее губы Владимира, действовавшие синхронно расстёгивающим корсет пальцам, Анна пришла в себя, и вновь оттолкнула его. Молодой человек, заворожённый глубиной дивных глаз, печалью мягкого голоса и гладкой кожей, доступной пока лишь в вырезе платья, опьянённый запахом светлых волос, на секунду опешил, затем разозлился, но отчаяние любимой, а не только желанной девушки, оставило поперёк горла обидные слова. Боль в руке некстати напомнила о себе и о том, что Анна не разделяет его страсть, и лишь силой он сможет покорить её сегодня. Владимир ещё мгновение смотрел в её лицо, затем резко опустил руки и хрипло произнёс: - Рану нужно обработать. Спустимся вниз. --- Ожог оказался небольшим, железо коснулось руки чуть выше запястья. Владимир велел Анне сделать перевязку скорее ради удовольствия побыть с ней ещё немного наедине в спящем доме, почувствовать лёгкое прикосновение нежных пальчиков, полюбоваться склонённой головкой. Глядя на сосредоточенную девушку, барон пытался осмыслить своё отношение к ней. Он не привык к отказам и считал сопротивление женщин своего рода кокетством. Светские дамы разыгрывали перед ним прелестные сцены, а затем не скупились на ласки и поутру не забывали спросить: «Когда мы увидимся снова?». Казалось само собой разумеющимся, что Анна уступит хозяину и, Владимир льстил себя надеждой, не без удовольствия. Не сразу (воспитание даст себя знать), но со временем привыкнет и смирится со своей участью. Сегодняшний вечер не позволял дальше обманывать себя. Ему придётся применять силу не только в первый раз, обречь любимую женщину на нескончаемые терзания ради утоления своей страсти. Нелепо быть неотразимым для множества гордых красавиц, и не суметь добиться согласия от единственной, ради кого (в эту минуту Владимир не сомневался) стоит забыть обо всех прочих. И теперь? Есть ли надежда покорить её, или он безнадёжно потерял доверие Анны? Девушка обрезала ткань и тихо произнесла: - Я закончила, барин. Владимир переменился в лице: - Не называй меня так. Пусть будет как при отце. Анна промолчала, но весь её вид говорил: «Уже не будет». Барон не хотел, чтобы его слова звучали приказом, и мягко добавил: - Я хочу слышать своё имя хоть от кого-нибудь из домашних. Ступайте к себе, спокойной ночи. --- Михаил отпустил поводья и предоставил коню самому идти по знакомой дороге к Долгоруким. Князь пытался заставить себя забыть Анну, но она вновь и вновь вставала перед ним – нежная, изящная, так не похожая на светских кокеток. Жёстко, почти грубо он порвал с ней, нарочно отрезая путь к возвращению к прекрасной мечте, которую он с нынешнего дня обречён искать в барышнях наверняка благородного происхождения. Михаил до сих пор не мог поверить происшедшему. Неужели из девочки, подобранной в крестьянской избе, может расцвести такое чудо? Воспоминания о милом голосе, тонких пальчиках вновь вызывали волнения. Молодой человек не уставал твердить себе: «Она обманщица. Её вырастили актрисой», но милый облик плыл перед глазами, и князь возражал себе сам: «Глупец! Разве Анна виновата? Она уговаривала тебя не писать ей, уклонялась от расспросов. Фамилия самая мещанская, да неужто благородную девушку пустят на сцену? Ты знал, что она играет в крепостном театре, но не придавал значения стариковской причуде. Вся затея с прослушиванием казалась милой шуткой. Как можно винить Анну, что я, увлечённый ею, не хотел замечать очевидное?». Репнину понадобилось немного времени, чтобы стать обличителем самому себе: «Зачем я был так резок? Почему не захотел хотя бы пожалеть её? Как ни тяжело мне, она остаётся в рабстве и страдает не только от разлуки. Если её чувства, пусть первые, робкие, были искренни, - князь уже не сомневался в чистосердечии любимой, - выдержали ли они такой удар, да ещё после смерти Ивана Ивановича? Кто у неё остался? Корф???» Михаил перевёл дух. Мысль, что его возлюбленная осталась в полной власти вечного соперника-друга, оказалась нестерпима. Владимир велел своей рабыне рассказать о себе – только из стремления к правде? Или сам не равнодушен к её чарам? Репнин пытался успокоить себя, что привыкший к победам надменный барон не снизойдёт до собственной крепостной. Оставив неприятные размышления о Корфе, князь направил мысли к будущему. Он не скоро забудет Анну, если вообще сможет забыть о ней. Так ли им невозможно быть вместе? Девушка хочет стать актрисой. Прекрасно. Многие светские знакомые любят актрис, и общество вполне снисходительно к ним. Князь может заручится для неё покровительством дяди, директора Императорского театра. Анна будет благодарна, а со временем привыкнет к мысли, что лучшее в её положении – преданный поклонник, который защитит от необходимости угождать многочисленным влиятельным театралам, интересующимся жизнью за кулисами куда более, чем действием на сцене. Под конец Репнину пришла в голову простая мысль. Ведь Анну можно купить в самом прямом смысле слова! Конечно, князь не собирается злоупотреблять её бесправием, но найденный выход казался ему вполне удачным. Девушка неравнодушна к нему, и у неё достанет здравого смысла не претендовать на многое. Вполне можно ожидать, что она будет довольна, тем более, если позволить ей играть на сцене, а со временем дать вольную. Продаст ли Корф свою недавно приобретённую собственность? Почему бы и нет? Барон давно знает друга и не ожидает от него безумств. Если Владимир недолюбливает Анну, то будет только рад случаю избавиться от неё, не чувствуя вины перед отцом. Покойный не дал вольную своей любимице, значит, считал её положение вполне подходящим для неё. Корф поймёт, что Анну никто не собирается заставлять мыть полы или носить воду, и одним росчерком пера выбросит из головы надоевшую историю. --- Поутру Репнин был в поместье Корфа, ещё не зная, кого из интересующих его обитателей встретит первым. С некоторым облегчением узнал, что барин отлучился ненадолго в деревню и, едва скрывая тревогу, спросил Анну. Девушка встретила гостя любезно, выразила сожаление отсутствием хозяина, и предложила подождать за чашкой чая. Михаила вновь захватило её обаяние, умноженное печалью и пока не снятым трауром. Князь волновался при мысли об обиде, которую должна чувствовать его возлюбленная, и не мог найти слов для разговора о прощении. Лишь когда Анна, распорядившись об угощении, направилась к двери, молодой человек осмелился спросить: - Но куда же Вы? - Не смею обременять Вас своим обществом. - Простите, ради Бога простите, Вы обижены на мои вчерашние неосторожные слова. Я был так удивлён, так растерян, не хотел верить в такую нелепость. - Нет никакой нелепости, я сказала Вам чистую правду. Вам незачем извиняться, я виновата перед Вами в обмане. - Что Вы, какая вина? Не Вы выбирали Ваше воспитание. Мне так жаль… - Не стоит сожалеть. Я благодарна Вам за участие, но должна оставить Вас. Мой хозяин не будет доволен дерзостью. - Я приехал поговорить с ним о Вас. Глаза Анны расширились, она не могла уловить ход мыслей недавнего друга, и остановилась в недоумении. Михаил, вдохновлённый вниманием, продолжал: - Невозможно держать в крепостных образованную девушку. Мой дядя – директор Императорского театра, будет счастлив принять Вас. Корф бывает доступен доводам разума, он мой друг, я надеюсь, прислушается ко мне и… Князь сделал паузу, не в силах произнести «продаст Вас». Он смутился, но Анна близко не могла представить почему, и начала оттаивать. У бедняжки оставались искорки надежды на чудо, на свободу, что ночная выходка Владимира значит не более грубой шутки, а Михаил не слишком сердится на неё. Благодарность тёплой волной заполняла мягкое сердце. - Вы будете прекрасной актрисой, я уверен, - лучи света серых глаз стали ему наградой. Михаил, робея, приблизился, нежно взял тонкие руки и медленно целовал одну за другой. Запах белой кожи, расцветшее улыбкой лицо пьянили его, и князь, немного стыдясь, думал, что не скоро сможет позволить такому сокровищу раздавать крупицы своей прелести другим хотя бы со сцены. - Прекратите немедленно! – громовой голос хозяина дома заставил влюблённых отпрянуть друг от друга. В дверях стоял разъярённый Владимир. Еле сдерживаясь, барон приказал Анне подняться к себе и пригрозил поговорить с ней позже, затем, слегка остыв, повернулся к приятелю с надменной улыбкой: - Что я вижу! Князь целует ручки крепостной. Ты, мон шер, не в якобинцы ли записался? - Пусть крепостная, много ли ты видел барышень, которые могли бы соперничать с ней красотой и изяществом? А голос! Его одного довольно, чтобы покорить навеки. - Да, ты влип не на шутку. Не надумал ли украсть? - Зачем? Продай её мне. Я за этим приехал. - Продать? Быстро же ты сошёл на землю, Мишель. - На что тебе Анна? Я устрою её на сцену, она будет счастлива. Зачем ей тосковать в твоём поместье? - Хочешь стать её хозяином? Мечтаешь, как она будет обязана выполнять все твои желания? - Не мели ерунды, Корф. Я не собираюсь её принуждать. - Вот как? – барон откровенно ухмыльнулся, - А удержишься ли на стезе благих намерений? Князь возмутился: - Конечно. За кого ты меня принимаешь? Красивые губы растянулись ещё шире, глубокий голос вкрадчиво продолжил: - Ты уверен, что стань Анна твоей собственностью, полной собственностью, её нежное личико, скромность, хрупкое тело не воспламенят тебя до безрассудства? - немного помедлив, Владимир добавил с насмешливым участием: - Что ты вдруг стал похожим на варёного рака, Репнин? В комнате жарко? Отойди от камина. Пристыженный догадливостью друга, прервавшего против воли заполнившие мозг малопристойные картины, князь горячо возразил: - Не суди по себе, Корф. Я не ангел, но никогда её не обижу. На лице барона не дрогнул ни один мускул, но улыбка стала натянутой. - Считаешь, я на это способен? - Довольно, не будем ссориться. Лучше к делу. Сколько ты хочешь? - Слишком дорого для тебя. - Назови цену! – воскликнул раззадоренный князь. - Нет, Мишель. Анна не продаётся. Оставь свои деньги себе. - А ты себе – Анну? Не так ли? - Тебя не касается. Она моя крепостная, я сам решу её судьбу. - Может быть, уже решил? – князю стало душно от скверного подозрения. - Пока нет. Пока, - устало повторил Владимир, - Как бы то ни было, лучше тебе забыть о ней. - Никогда! - Как хочешь, Мишель, мне нет до этого дела. - Мы вернёмся к этому разговору. - Не трудись. ---- Анна не находила себе места, сознавая, что сейчас без её участия решается её жизнь. Не в силах вынести неопределённость, тихо спустилась и, презирая себя, подошла к приоткрытой двери в гостиную. Через несколько секунд услышанное едва не заставило потерять сознание. Два слова подломили колени: «Назови цену!». Боязнь оказаться замеченной удержала на ногах и заставила преодолеть лестницу. Держась за стену, Анна добралась до своей комнаты и скорчилась на кровати, где и осталась лежать без мыслей, без слёз, с одной лишь болью безнадежности. Владимир, полный решимости строго отчитать девушку за неподобающее поведение, постучал в дверь, сначала слегка, затем, не слыша отзыва, настойчивее, потом решил, что комната пуста и заглянул просто на всякий случай. Увидев лежащее без движения тело, испугался, не сделала ли Анна чего над собой, бросился к кровати и тронул девушку за плечо. Анна как будто очнулась, попыталась приподняться на локоть. Барон помог ей сесть, придерживая за плечи и тревожно заглядывая в не видящие глаза. - Аня, Аня, что с тобой? Очнись! Я пошлю за врачом… Слова начали проникать в сознание, Анна прошелестела: - Не надо… Я сейчас встану. - Лежи, ради Бога, если тебе плохо. Но что с тобой? Ты с утра была здорова, что случилось? Нет ответа, только опущена голова. Владимир недолго терялся в догадках, найдя простейшее объяснение: - Ты слышала наш разговор с Мишей? Стыд оставил Анну, она зарыдала и сбросила руки хозяина. - Да. Я подслушивала. Но не дослушала. Чья я теперь собственность? Князя Репнина, или пока ещё Ваша? - Успокойся, милая. Я никогда и никому не продам тебя. - Не сошлись в цене? – Анне было всё равно, рассердится ли хозяин. - Какая цена? Об этом и речи не было, я сразу отказал, - помрачнев, прибавил, - ты этим расстроена? Девушка откликнулась истерическим смехом. - Конечно. Меня не продали и не купили, и я не знаю, сколько я стою. Как не расстроиться? Владимир стремился любым способом успокоить любимую: - Анна, ты неверно поняла князя. Не сомневаюсь, он дал бы тебе вольную, - барон не был особо уверен, но счёл унизительным из ревности очернять друга. Несчастная сжала виски: - Я не знаю, чему и кому верить. Упавшим голосом добавила: - Умоляю, оставьте меня. - Тебе точно не нужна помощь? Хочешь, пришлю Варвару? Я боюсь оставить тебя одну. Неожиданно Анна улыбнулась: - Пожалуйста, пришлите. Если меня кто-нибудь действительно любит, то это она. ---- Несколько дней Михаил пытался увидеться с Анной, посылая ей записки через Полину. Ловкая девица охотно принимала щедрые подачки, исправно показывая маленькие конверты своему хозяину. Корф брезговал вскрывать их и велел лишь доложить, будет ли ответ. К несказанной радости молодого человека и немалой выгоде посредницы, Анна не желала ни отвечать, ни даже читать письма былого поклонника. Барон стал подчёркнуто участлив к своей рабыне-подопечной, категорично запретил управляющему обращаться с ней, как с прислугой, приказал оплачивать, как прежде, счета модистки и белошвейки, настоял, чтобы девушка ела в столовой, а не на кухне, как она порывалась первое время. Старался развлечь подругу детства смешными историями, часто просил спеть и брал под руку на прогулках. Анна меланхолично внимала происходящему, заботясь не выглядеть слишком рассеянной, но в душе тяготилась неопределённостью своего положения. Жизнь текла без цели и смысла, абсолютная зависимость от желающего её неравного человека в любой миг грозила обернуться позором. Не замечая в девушке ни малейших намёков на расположение к себе, барон начал терять терпение. Владимир прекрасно понимал и причину её печали, и свой эгоизм, в оправдание которому вызывал в уме беды, которые непременно настигнут выросшее в золотой клетке юное прекрасное создание, стоит лишь открыть дверцу. Отдавая себе отчёт, что решение судьбы Анны лежит на нём, Владимир пытался развеяться. Стал наведываться в Санкт-Петербург, навещал местных кутил и делал вид, что обращает меньше внимание на отцовскую воспитанницу, чем побудил Карла Модестовича распустить, хотя осторожно, руки, а Полину – без всякого стеснения – язык. Как-то барона занесло на особенно бурную вечеринку, устроенную в честь отпуска его старого приятеля. Молодой человек вернулся в поместье уже под утро, изрядно пошатываясь. Хмель выбил из головы расчёты и направил ноги в комнату Анны вместо своей. Владимир со всей силы стал ломиться к ней. Девушка сначала думала пододвинуть комод, но побоялась, что барин вышибет дверь, не сам, так с помощью слуг. Вздохнув, отворила. Хозяин ввалился к ней с возмущением, что в собственном доме от него закрыт замок, и попытался обнять красавицу. Анна с отвращением оттолкнула дышащего перегаром мужчину. На её счастье, Владимир не слишком твёрдо держался на ногах, ему пришлось ухватиться за столешницу и таким образом воздержаться от дальнейших покушений. Обретя устойчивость, барон мрачно смотрел на юное создание, которое почему-то не сделал своим в полном смысле этого слова, хотя имел на это полное право и желал больше всего на свете. С трудом ворочая языком, недовольно отметил: - Вы опять меня толкнули. - Вы пьяны! – воскликнула Анна. - Неправда, - возразил молодой человек обиженно, - Когда я трезв, Вы всё равно толкаетесь. И колотите меня Вашими маленькими кулачками. Я это точно помню. И вырываетесь. Было не слишком ясно, вспоминает барон колотушки или изящество нежных ручек. Лицо расплылось пьяной улыбкой, он с усилием оторвался от опоры, потрудился принять вертикальное положение и качнулся в сторону Анны. Девушка отважилась прекратить мерзкую сцену самым решительным образом, и обрушила на голову барина стоявшую на полке вазу. Едва успела подхватить падающее тело и смягчить удар о ковёр. Немного испугалась результата, хотя ваза не отличалась особенной тяжестью, но, приглядевшись к безмятежному лицу и прислушавшись к дыханию, поняла, что Владимиру не хватало самой малости, чтобы заснуть. Осторожно вытряхнула из тёмных волос осколки фарфора, собрала наиболее заметные с пола и выбросила их в печь. Затем проверила, не проснулся ли кто-нибудь от шума, но, на её счастье, вся прислуга поднялась к себе. Девушке пришлось приложить немалые усилия, чтобы вытащить барина в коридор, потом она позвонила и приказала растрёпанному лакею отнести хозяина к нему в спальню, соврав, что услышала звук падения из своей комнаты. Проснувшись с сильной головной болью, Владимир с удивлением вспоминал события прошедшего дня. Он редко пьянел настолько, чтобы ничего не помнить поутру, и сейчас сносно представлял себе и вечеринку, и возвращение домой, но потом образы расплывались. Почему-то ему казалось, что дома произошло что-то важное, но он не мог вспомнить деталей и своего появления в спальне. Барон взъерошил волосы, с трудом узнал себя в зеркале и велел подать воды для умывания. Всё ещё в плохом настроении спустился к завтраку. Анна сидела за столом, как всегда безупречная. Владимир поздоровался с ней комплиментом: - Прекрасно выглядите. Вряд ли можно сказать так обо мне. - Не так плохо по сравнению со вчерашним. - А что было вчера? - Лучше не вспоминать, раз Вы забыли. - Но всё же? Вы говорите загадками, это чересчур для моей несчастной головы. Анна чувствовала некоторую вину и беспокоилась, не оказался ли удар всё-таки сильнее, чем она может предположить, и мягко произнесла: - Вам лучше прилечь. - Охотно, если Вы составите мне компанию. Не хмурьтесь, Вы и без того прелестны. - Вы неисправимы. Но я серьёзно, Ваша голова болит не только от похмелья. Я вчера разбила о неё свою вазу. Некоторое время барон переваривал неожиданное сообщение, не зная, можно ли воспринять услышанное всерьёз, затем пробурчал: - И чем же я заслужил Ваш гнев? - Заслужили, не сомневайтесь. - И даже не сомневаюсь в причине. Вздохнув, прибавил: - Что мне не повредит, так это свежий воздух. Надеюсь, сопровождать меня на прогулке Вас не затруднит так, как помощь в ином способе лечения? Девушка кивнула, поняв, что ей придётся смириться и с не слишком пристойными шутками. --- Поначалу оба молчали. Владимир ещё не отошёл от похмелья, осложнённого фарфоровой вазой, а Анна, как обычно, старалась казаться спокойной. Барон злился на девушку, не удосужившуюся извиниться, и явно не оценившую его снисходительность. Сумбур в голове вызвал мелкое желание вывести из себя и её. Поразмыслив, Владимир приступил: - Я всё пытаюсь вспомнить, что же вчера происходило на этой дурацкой попойке. Народу было многовато, играли в карты. Я, кажется, здорово проигрался. Не заметив ни малейшего впечатления от своих слов, злорадно подумал: «Ничего, сейчас очнёшься»: - Проиграл что-то ценное. Дайте-ка минутку. Да, вот, надо же так запамятовать, я ведь Вас проиграл. Осталось только сообразить, кому именно. Анна подняла и тут же опустила голову, с тоской произнеся: - Не продали, так проиграли… Какая разница, что я ещё могла ожидать. - Надеетесь, что Репнину? – ревниво воскликнул барон, и тут же пожалел об издевательской шутке – таким отчаянием повеяло от поникшей фигурки. Приготовленные слова насмешки, что Анна, как не строга к хозяину, боится перейти к другому, мигом улетучились, Владимир рьяно принялся утешать девушку. - Прости, Анечка, глупую обиду, ты такая далёкая последнее время, и я выбрал самый скверный способ задеть тебя. - Вы сами уверены, что это шутка? Ведь не помните ничего. Что, если сейчас, в доме, нас ждёт удачливый игрок? Владимир рассмеялся. - Не настолько я напился вчера, помню события довольно хорошо, кроме Вашей ловкости в обращении с домашней утварью. Глупенькая, пьяный или трезвый, я никогда не рискну поставить тебя на кон. Молодой человек склонился над Анной, и тут же отпрянул, получив полновесную пощёчину. Забывшая подневольное положение девушка дрожала от возмущения: - Вам всё шутки! Всё, всё, всё! Играете со мной без конца, Вам всё можно, как будто я не живая… - девушка захлёбывалась рыданиями. Увидев катящиеся градом слёзы, барон совсем растерялся. Попытка утешить привычным для него в обращении с женщинами способом – обнять и поцеловать – вызовет только новую бурю, или, хуже, апатию. Слова бессильны, кроме одного обещания, которое так не хотелось давать. Владимир просто стоял рядом и ждал, пока Анна успокоится, затем оба молча направились к дому. --- Жестокая шутка надломила Анну. Девушке казалось, что она держится как обычно, но Владимир замечал возрастающую рассеянность, вымученную улыбку, порой круги под глазами, и боялся, что она плачет по ночам. Надеясь хоть как-нибудь развлечь свою красавицу, барон предложил съездить в Санкт-Петербург на её именины. Анна кивнула, отметив про себя: «От моего согласия ничего не зависит». В городе они почти каждый вечер ездили в театр, встреченным знакомым Корф представлял отцовскую воспитанницу как подопечную, Анна страдала от двусмысленности своего положения, сомнительного даже для тех, кто не был посвящён в её тайну. Как не устала девушка от жизни в поместье, хотела скорее вернуться в его тишину. Барон купил для неё пару прелестных браслетов, отлично подходящих когда-то подаренному отцом ожерелью, и заранее предвкушал удовольствие самолично застегнуть их на тонких запястьях. Наутро в день праздника, перед самым завтраком, Владимир нетерпеливо постучал в дверь комнаты Анны. Произнеся подходящие случаю слова, протянул имениннице бархатный футляр. Та ожидала поздравления, но далеко не такого роскошного, и растерялась. Ей вспомнился первый бал, драгоценность, подаренная покойным благодетелем, страх перед разоблачением. Как наяву возникло восхищённое лицо Репнина, а в ушах зазвенел голос князя «Назови цену»! Чудесная сказка обернулась кошмаром, что принесёт ей сегодняшний дар? Владимир, воодушевлённый вспыхнувшим румянцем и принявший краску стыда за свидетельство радости, не замедлил попросить разрешения помочь ей примерить безделушки. Не дожидаясь согласия, взял девушку за руку и поразился холоду пальцев. Обеспокоено поглядел в сторону окна, оказавшегося закрытым, велел ей беречься сквозняков и быть построже с прислугой, ленящейся как следует топить печь. Поцеловав ручки, приложил к правой браслет, полюбовался и перевёл взгляд на лицо девушки. Что-то в её глазах встревожило барона: - Вам не понравилось? - Слишком великолепны для крепостной, - неожиданно для себя спокойно высказала Анна. - Вы опять за своё? Или добиваетесь, чтобы я стал обращаться с Вами, как барин? - Мне всё равно, - ответила Анна, не меняя тона. - Лжёте! Вам вовсе не хочется ни мыть полы, ни кричать под розгой. Вы знаете, что я никогда не сделаю Вас обычной служанкой и не стану наказывать Вас, как Вы порой заслуживаете. Я обещал не обижать Вас и сдержу слово, чего бы мне это не стоило, - последняя фраза звучала нескрываемой горечью. Анна, едва сдерживаясь, возразила: - Ваши подарки, комплименты, нежности хуже обиды! Кто я Вам? Вы приказываете – я повинуюсь, ничего другого не может быть между нами. Боясь вновь расплакаться, девушка выбежала из комнаты, а барон яростно швырнул на пол с любовью выбранные украшения. --- День, разумеется, был безнадёжно испорчен. Анна ускользнула в церковь, куда хозяин и не подумал сопровождать её. Все его усилия увлечь девушку пошли прахом. Можно запретить называть себя барином, но ничего не изменится – это слово разделяет их неумолимой стеной. Стараясь не думать о завтрашнем дне, Владимир с усилием вывел на гербовой бумаге несколько казенных фраз и отправил слугу заверить документ. Анна вернулась от обедни ближе к вечеру, надеясь избежать встречи с бароном, и тихонько прошла в свою комнату. В храме девушка только устала, как не пыталась сосредоточиться на молитве, невесёлые мысли не давали покоя. На сколько хватит хозяйского терпения? Сегодня он добр к ней, а завтра напьётся и сделает то, чем грозил в первые дни власти над ней. Вряд ли выпорет – утешало, что барон вообще избегал подвергать слуг телесным наказаниям, и при жизни Ивана Ивановича не грозил ими, как многие барчуки. Ограничивался бранью, правда резкой. Утомление и тоска, незаметно подтачивавшие душу, почти смирили её. Судьба барской игрушки казалась неизбежной, а боль при мысли о такой участи потеряла остроту. Прикажи Владимир сегодня прийти к нему, или заявись сам с ночным визитом, девушка уже не чувствовала сил противостоять ему. Готовая к любому повороту своей злополучной жизни, Анна переоделась и спустилась к ужину. --- Барон встретил её холодно, но голос прозвучал мягче, чем ожидала Анна, глядя в надменное лицо. - Мне не хочется оставлять Вас без подарка. Надеюсь, этот Вы примете, - протянул ей бумагу. Не смея поверить отчаянно забившемуся сердцу, девушка развернула документ. Официальные строки поплыли перед глазами. Громадные глаза вытягивали душу человека, как в детстве раскачивавшего её на безумных качелях и наконец отпустившего. - Я… свободна? - Да. Теснившие грудь слова благодарности не находили дороги к языку, девушка была способна лишь сжимать пальцами драгоценное свидетельство избавления от рабства, безотрывно глядя на не понятого её мужчину. Владимир прервал затянувшееся молчание, и добавил небрежно: - Не хотел возвращать ювелиру недавнюю покупку. Надеюсь, теперь Вы их примете, - вложил в руку отвергнутый утром подарок. Анна немного пришла в себя и залепетала: - Спасибо, спасибо, я не знаю, как благодарить Вас… - смутилась от мысли, что слова последовали за полученными украшениями, а не за бесконечно более дорогим даром. Молодой человек, не желая проявить слабость, и решив предоставить ей время свыкнуться с новым положением, заявил: - Не вижу повода оставаться без ужина. Выпейте вина для начала. Утром обсудим Ваши планы. --- Утро выдалось чудесное. Глядя на солнечные зайчики, Анне хотелось петь: «Я свободна!». Свободна от вечного страха, от злобного шёпота за спиной, от скабрезных намёков управляющего, от прихотей Владимира… Главное – свободна от Владимира. Странная на неё нашла фантазия – петь в спальне, да в Санкт-Петербурге за ясным небом к вечеру соберётся дождь. Мысли теснились в голове, сменяя друг друга и ускользая в никуда. Девушка очнулась от боя часов, и поспешила спуститься к завтраку. Бывший хозяин уже ждал и встретил её обычной иронией: - Я уж решил, Вы собрались первый день свободы посвятить сну. - Я не спала, мне о многом нужно подумать… - Грезили наяву? - Нет, но… да. Разговор не клеился. Владимир не привык жалеть о своих поступках, но изображать радость не мог и не хотел. Анна не знала, как себя вести с ним. Прежняя безразличная покорность неуместна, но и как с равным – нельзя, они остались неровней. Наконец девушка осмелилась приступить: - Вы не знаете, Сергей Степанович в городе? - Легко узнать. Хотите попытать счастья на сцене? - Я больше ничего не умею. - Сезон ещё не закончился, думаю, за прослушиванием дело не станет. Анна смутилась от мысли, что не знает города и не сможет сама дойти даже до театра – прежде её всюду возила карета. Владимир, как будто угадав причину беспокойства, взялся слегка остудить юную головку: - Боюсь, Ваша жизнь не будет безоблачна, как это утро. Вы не привыкли бороться за кусок хлеба. Я прошу Вас не принимать никаких шагов без моего совета. Простите за откровенность, Анна, но Вы нуждаетесь в опеке. Я встречусь с князем Оболенским и договорюсь о прослушивании. В назначенное время Никита отвезёт Вас. Девушка выразила признательность, жалея, что любезные слова прозвучали холоднее испытываемой ею благодарности. --- Встреча с директором Императорского театра и его помощником Кириллом Матвеевичем Шишкиным прошла благополучно. Князь по обыкновению восторженным тоном прочил ей блестящее будущее, а пока начинающей предстояло заменить в небольшой роли актрису, спешно уволенную за провинность, о которой старый аристократ предпочёл умолчать. Анна была полна радости и не желала вникать в чужие заботы, но кривая усмешка нового знакомого неприятно задела девушку. Господин Шишкин назвал время репетиции и сообщил, что контракт будет заключён после первого спектакля. В самом радужном настроении Анна вернулась домой и рассказала о результатах прослушивания. Владимир старался выдержать равнодушный тон, но не удержался от лёгкого ехидства: - Отец был бы рад, хотя не в восторге. Он наверняка ожидал для Вас дебюта в главной роли новомодного спектакля. Девушка беззаботно рассмеялась: - Вы считаете меня совсем наивной, но я рада и этому. Смешно надеяться со сцены крепостного театра без труда занять главное место в Императорском. Затем добавила: - Спектакль через неделю. Мне назначат жалование, я смогу снять жильё и не обременять Вас больше. Несмотря на предсказуемость решения, оно застало барона врасплох. - Зачем Вам покидать дом? Анна промолчала, но ответ был ясен без слов: «Не хочу зависеть от Вас». Ногти Владимира впились в ладони, в эту минуту ему отчаянно захотелось вернуться на день назад. Молодой человек перевёл дыхание и дальше говорил медленно, боясь сорваться и толкнуть любимую на необдуманный поступок. - К несчастью, я мало знаю о буднях Императорского театра. Ремесло актрисы не слишком почтенно. Остаётся только надеяться, что убеждение отца в возможности достичь высот честным трудом соответствует действительности. Удивление в прекрасных глазах позволило продолжить: - Анна, вы очень красивы. Я не собираюсь сейчас нежничать с Вами, хочу лишь объяснить – на сцене Вы привлечёте внимание не только ценителей искусства, но и просто охочих до молоденьких девушек господ. Среди них наверняка окажутся достаточно влиятельные, чтобы помешать Вашей карьере, если Вы не будете к ним благосклонны. Насколько Сергей Степанович позволяет вмешиваться в его дела, мне не ведомо, но запомните ради Бога – восхищение Вашим талантом легко может обернуться не более, чем желанием соблазнить Вас. Владимир выдохся в непривычной для него ипостаси наставника. Анна притихла, тронутая неподдельной заботой. От формальной свободы далеко до подлинной независимости, ещё дальше – до счастья. В полной мере осознав горькую истину, девушка не столько обратилась к единственному другу, сколько размышляла вслух: - Если я не попытаюсь, то никогда не узнаю, способна ли оправдать надежды дядюшки. Мне так хочется думать, что Иван Иванович гордился бы мной. - Он и так гордился Вами, - тихо вымолвил Владимир, про себя проклиная отцовскую фантазию, с которой тот растил свою воспитанницу. Анна умоляюще посмотрела на своего молодого опекуна, ища в его глазах поддержки: - У меня ведь получится? Вы думаете, у меня получится? Владимиру пришлось сфальшивить: - Непременно. Поспешно перевёл разговор на практические вопросы: - И не думайте переезжать, пока не освоитесь в театре. Не беспокойтесь стеснить меня, я собираюсь дней на десять вернуться в поместье, потом приеду снова, и Вы мне расскажите о Ваших успехах. Никита будет провожать Вас и на репетиции, и на спектакли. Если Вы боитесь насмешек, которые вызовет карета дебютантки, пойдёте пешком, но ни в коем случае не одна. - Вы так добры… У Владимира едва не вырвалось: «Ничего подобного! Я вовсе не добр к тебе, глупенькая!». --- После репетиции Анна неожиданно встретила человека, которого совершенно не хотела видеть. Князь Репнин заехал к дяде и столкнулся с ней в коридоре. - Анна, какая радость! Корф всё-таки разрешил Вам пойти на сцену. - Владимир Иванович дал мне вольную. - Вот как! От нашего барона никогда не знаешь, что ожидать, - засмеялся Михаил. – Я и не надеялся на такой поворот, после того, как Владимир отказался… - Продать меня? Князь постарался смягчить безжалостно точную деловую фразу. - Ну, зачем же так прямо. Не знаю, что Корф Вам наговорил… - Он был уверен, что Вы дадите мне вольную, но предпочёл сделать это сам, - добавила девушка уже мягче. Михаил облегчённо вздохнул, мысленно поблагодарив друга за лестный отзыв о своей особе, но от него не осталась незамеченной признательность Анны бывшему хозяину и некоторая холодность к нему самому. - Как бы то ни было, Ваши беды в прошлом. Не хотите ли отметить начало новой жизни? Я знаю отличную ресторацию. Показалось ли Анне, что кавалер склонился к ней ближе, чем позволяли правила хорошего тона по отношению к барышне, и которые он неукоснительно соблюдал в доме Ивана Ивановича? Девушка твёрдо отказала: - Благодарю, но я слишком утомлена. - Позвольте хотя бы проводить Вас. - Не беспокойтесь, мне сопровождает Никита. - Никита? Не конюх ли Корфа, такой здоровенный малый? - Именно. Владимир Иванович поручил ему присматривать за мной. Князь громко расхохотался. - Моему другу не хочется отпускать Вас совсем. Полноте, Вы не обязаны больше его слушать. Анна вздёрнула подбородок. - Владимир лучше знает городскую жизнь, и я не могу найти достаточно слов, чтобы выразить благодарность за его заботу, мне ведь и заблудиться недолго. На сегодня Репнину пришлось отступиться. - Надеюсь, другой день окажется для меня удачнее, - на прощание молодой человек поцеловал маленькую ручку чуть выше, чем обычно – не ускользнуло от внимания Анны. --- Спектакль прошёл успешно. На юную дебютантку было обращено множество лорнетов, а возле гримёрной ждали цветы и теперь уже специально ради неё навестивший театр Репнин. - Анна, я в восторге! Ваше появление, такое недолгое, - единственный светлый лучик за сегодняшний вечер! - Спасибо, - против воли комплименты заставили покраснеть разгорячённую успехом девушку. Воодушевлённый князь вновь предложил проводить и отметить, но Анне кстати пришли на ум слова Владимира: «Ремесло актрисы не слишком почтенно», и она вновь замкнулась. Репнин начал обижаться и откланялся, но девушку ещё не оставили в покое на этот вечер. Едва Михаил покинул её, появился незнакомый богато одетый человек средних лет и начал несколько фамильярно: - У Вас, мадемуазель, отбою нет от поклонников. Позвольте представиться – граф Аристарх Прохорович Кайзерлинг. Спешу признаться, я покорён. Давно князю Оболенскому не доводилось столь удачно заменять артисток. Ваша предшественница была слишком вульгарна. - Сергей Степанович намекнул на какую-то провинность. Граф ухмыльнулся: - Надеюсь, Вы будете разумнее. Итак, Ваш дебют достоин знакомства с избранной публикой. Вас без промедления введут в круг ценителей прекрасного. Анна едва не содрогнулась, настолько скабрезно прозвучали с виду учтивые слова, а взгляд отлично одетого аристократа до тошноты напомнил ей Карла Модестовича, и она вновь завела речь об усталости. На её счастье, привередливый граф давно взял правило не везти актрис к себе немедленно после спектакля – обычно молодые женщины были слишком измотаны, и на сей раз предпочёл не настаивать, хотя вблизи новенькая показалась ему ещё соблазнительнее, чем на сцене. К тому же появился господин Шишкин, с довольным видом велевший мадемуазель Платоновой посетить его кабинет завтра пополудни, по поводу контракта. Анна наконец смогла покинуть здание. Переживая минувшие события, она не заметила направившегося к ней мужчину с букетом, но Никита оказался проворнее и как бы невзначай преградил ему дорогу. Увидев, что юную особу сопровождает здоровенный слуга, очередной театрал ретировался. До особняка добрались без происшествий, и Анна провалилась в сон, едва её голова коснулась подушки. --- На другой день, волнуясь, новоиспечённая актриса направилась к помощнику директора театра. Неподалёку от кабинета её ждал неприятный сюрприз в виде вчерашнего знакомца. Граф небрежно кивнул, бесцеремонно разглядывая девушку. Та хотела пройти дальше, но отвратительный субъект перегородил дорогу. Анна возмущённо потребовала пропустить её, услышав в ответ насмешливое: - Не торопитесь, красавица, со мной Вам придётся поговорить прежде, чем с господином Шишкиным. При свете дня от Аристарха Прохоровича не укрылся нежный румянец, кожа возбуждала белизной, зоркий глаз отметил редкое сочетание изящества и приятной округлости форм. Граф облизнул губы и пожалел, что вчера упустил время: «Как она до дома добраться цела умудрилась? Взяла в провожатые родственника? Вряд ли, приличные семьи не отдают дочерей в артистки. Любовник? Не похоже…». Вслух произнёс: - Возможно, Вы не обделены талантом, но он ничто перед Вашей красотой. Лучшая публика вправе надеяться, что Вы щедро одарите нас и тем, и другим. - Со сцены. - Я уже советовал Вам быть разумнее. Те, кто платит за ложи и первые ряды кресел, имеют за кулисы равный доступ, что и в зал. - Не ко мне. - Неужто? Что Вы о себе возомнили? Вчерашний жалкий успех успел вскружить хорошенькую головку? Да кому нужны все эти шекспировские страсти, кроме молоденьких глупышек, почитающих себя служительницами муз? Мы позволяем Вам развлекаться, если Вы потрудитесь развлечь нас. - Сергей Степанович не допустит, чтобы театр превратился в непристойное заведение. Граф издевательски засмеялся: - Милейший князь уже в летах, а прежде своего не упускал. Теперь приходиться проявлять снисходительность к добрым знакомым, не торопящим с уплатой карточных долгов. Продолжил грубо: - Я не собираюсь церемониться. Вам лишь покажут не подписанный документ. Условия крайне привлекательны. Останутся ли они таковыми – зависит от Вас. Жду Вас в фойе. Извольте не задерживаться. И не надейтесь на Репнина – он добивается восстановления в службе и остережётся нового скандала, тем более из-за какой-то артистки, бывшей крепостной. Разговор был окончен, но графу не терпелось убедиться в действии своих слов. Наглые руки обхватили тонкую талию, украшенные усами похотливые губы потянулись к нежному личику. Девушка не спешила проявить покорность, или, на языке графа «благоразумие», и отбивалась как могла, пока в коридоре не появился ставший невольным спасителем Кирилл Матвеевич. Распутник с сожалением, но уверенный, что ненадолго, оставил жертву, поспешно скрывшуюся за дверью кабинета господина Шишкина. --- Анна без сил опустилась в кресло. Хозяин кабинета предложил ей воды. Девушка с трудом начала приходить в себя настолько, что Кирилл Матвеевич счёл возможным предложить ей прочитать документ. К его несказанному удивлению, та решительно замотала головой. - Как, Вы не собираетесь поступать в театр, после вчерашнего успеха?! - Вы же видели, какого рода успехом я пользуюсь, - не выдержав, разрыдалась. Её собеседник помолчал и задумчиво произнёс: - Я не предполагал, что эта сторона жизни артистки настолько шокирует Вас. Конечно, Ваша наивность заметна, но мы тут уже привыкли, как быстро юные провинциалки превращаются в весьма искушённых и практичных особ, находящих немало удовольствия в своём положении. Да стоит ли Вам так переживать? Вас будут окружать поклонники, не скупящиеся на ценные подарки. Если Вы проявите благоразумие… Анну затрясло от последнего слова. - Никогда! Такого благоразумия мне не нужно. - Что же Вы собираетесь делать? - Мне повезло больше, чем другим претенденткам на роли. Не нужно искать крыши над головой. - И Ваш благодетель вполне бескорыстен? – от девушки не укрылась насмешка. - Мой благодетель умер, а его сын чтит память отца, воспитавшего меня, как дочь, - с достоинством ответила Анна, не собираясь посвящать постороннего человека в подробности своих запутанных отношений с Владимиром, но в главном не солгав – она была уверена в благородстве к ней друга детства. Кирилл Матвеевич изучающе посмотрел на юное создание. Он избегал личных отношений с актрисами, чтобы те не мнили его обязанным, и лишь изредка вступал в кратковременные связи с самыми беспутными. Красавицы и дурнушки интересовали его не более театральных декораций. Но сидевшая перед ним прелестная девица отказалась от мысли о сомнительной карьере, и молодой человек как будто впервые посмотрел на неё. Хрупкость, красота, нелёгкое положение Анны тронули помощника директора, и он задумался о её судьбе с искренним участием, редким для с трудом пробившегося из бедной семьи человека. Тепло и просто спросил: - Как Вы думаете жить? Усталая Анна неожиданно для себя разговорилась с едва знакомым господином. - Пока не знаю. Наверное, мне следует искать места гувернантки или учительницы музыки. У Владимира Ивановича найдутся почтенные знакомые или родственники, он попросит рекомендации для меня. Господин Шишкин едва не засмеялся: - Я восхищён Вашим здравомыслием. На рекомендации самого барона Вы не рассчитываете. Боюсь всё же, Вы слишком долго жили с ним в одном доме, и тень его своеобразной репутации ляжет на Вас. - Я не столь значительная особа, обо мне не будут говорить много. Да и место лучше поискать не в самой знатной семье. Не обязательно в Санкт-Петербурге. Кирилл Матвеевич посерьёзнел. - Вы можете уехать куда угодно, но Ваша юность и красота останутся с Вами. Вас рискнёт взять в семью разве что вдова, не имеющая взрослых родственников-мужчин, кроме совсем стариков. Да только такая женщина вряд ли сможет позволить себе роскошь нанять Вас. Анна протянула тоскливо: - И что Вы мне посоветуете? - Лучше всего Вам выйти замуж. Не смотря на тяжёлый день, Анна улыбнулась – настолько несуразным показался совет. - У меня нет ни родни, ни приданого. Моё происхождение Вам известно. - Есть Вы сами. Девушка вновь погрустнела: - Это вызывает мысли совсем не о браке, - прозвучало с неприкрытой горечью. Немедленный ответ застиг её врасплох: - Выходите за меня. --- Изумлённый взгляд огромных глаз заставил Кирилла Матвеевича подумать, что ему пришла в голову на редкость удачная идея. На чудесную красавицу, к тому же порядочную, стоит променять те десять или двадцать тысяч, которые господин Шишкин мог надеяться взять за дочерью какого-нибудь средней руки чиновника или купца. Едва справляясь с волнением, молодой человек поспешил убедить девушку в искренности своего предложения: - Я из мещанской семьи, мне пришлось немало потрудиться, чтобы князь Оболенский оценил моё усердие и доверил ведение театральных дел. Ваше происхождение и бедность не имеют никакого значения по сравнению с Вашим стремлением к честной жизни. Я не богат, но вполне обеспечен. Вы не будете нуждаться, и защищены от домогательств. Смешно распинаться в любви с первого взгляда, но Вы нравитесь мне, и я надеюсь, что не вызываю у Вас неприятия. - Это так неожиданно… Вы меня совсем не знаете. - Иногда стоит рискнуть. Я достаточно долго занимаюсь наймом юных девушке, чтобы угадать их склонности, так что рискуете скорее Вы, - Кирилл Матвеевич улыбнулся, - Не стану требовать от Вас немедленного ответа. Из моего кабинета есть чёрный ход, я провожу Вас, минуя графа в засаде фойе, и передам Вашему телохранителю. Девушка покраснела, чем вызвала смех нового поклонника, выгодно отличающегося от всех прочих честностью намерений. - У нас в театре секретов не бывает. Барон действительно добр к Вам, раз позаботился об охране, но разговоры о Вас стали ещё интереснее. Перед прощанием девушка поблагодарила за честь и обещала не тянуть с ответом. День или два, не больше. Кирилл Матвеевич, уже у дверей, заметил: - В театре Вам появляться не следует. Пришлите кого-нибудь с запиской. --- Господин Шишкин отличался практичным складом ума. Первым делом нужно отвадить графа Кайзерлинга, не поссорившись с ним. В фойе застал разъярённого долгим ожиданием аристократа. - Что себе позволяет эта девчонка? – набросился он на Кирилла Матвеевича. - Вы её не заметили? Умудрилась проскользнуть, должно быть по чёрному ходу из гримёрной. Да Вы его знаете. - Ещё бы не знать, - граф самодовольно погладил усы, - Ну, я задам ей жару. Вздумала дрянь шутки шутить. Со мной не пройдёт! Для начала урежьте втрое жалование по контракту. - Она отказалась его даже читать, и теперь не собирается поступать на сцену. Аристарх Прохорович остолбенел: - Как??? - Увы. Поразмыслив, граф решительно заявил: - Ничего, никуда от меня не денется. Из-под земли достану, ещё пожалеет, что не поняла по-хорошему. Работа в театре научила скромного служащего сдерживать проявления чувств, и на сей раз он ни одним движением не выдал омерзения, сохранив на лице маску почтительности. - Она живёт в доме барона Корфа. - Да знаю прекрасно. Это воспитанница старикана, что помер несколько месяцев назад. - Теперь девушку опекает его сын. Граф гоготнул. - Знаем мы такую опеку. Да только молодому нахалу она не по вкусу – я готов поклясться, цветочек ещё на стебле. Кириллу Матвеевичу пришлось проявить немалую изобретательность, чтобы унять Аристарха Прохоровича и не опорочить девушку, которую уже считал своей невестой. - Кто разберёт молодых сумасбродов. Сейчас он может быть занят другими, да только слугу сопровождать её приставил. Девицу каждый раз поджидает деревенский детина, ума на лице не заметно, а вот подковы ладонями гнёт, не сомневайтесь. Граф призадумался. - Чёртов Корф действительно сумасшедший. Полбеды, а хуже – барон до разжалования слыл в гвардии лучшим стрелком. Ради бывшей крепостной дуэли не затевают, но если кто на это способен, так это он. Или найдёт другой предлог, да пристрелит, как куропатку. Ладно, как не жаль упускать такой персик, голова дороже. Кирилл Матвеевич посчитал разговор оконченным, но услышал продолжение: - Может, возьмёте назад малютку Мими? Она достаточно наказана за глупые претензии. Дура посчитала, что за свои услуги достойна места примадонны, а теперь канючит хоть на маленькие роли вернуться. Я ей, конечно, сказал, где её место, как увидел новенькую, но раз та сорвалась, сойдёт пока и Мими. Помощник директора едва не выдал себя горячностью, с которой взялся устроить дела графской протеже. Анна скоро будет забыта, слава Богу. --- Отделавшись от опасного субъекта, господин Шишкин предался не свойственной ему мечтательности. Жену придётся держать подальше от театральных завсегдатаев. Хотя многие удобные мужья легкомысленных красавиц не оставались внакладе, Кириллу Матвеевичу абсолютно не хотелось носить даже золотые рога. Не будь он уверен, что Анна сама будет обходить театр за версту, никогда не решился бы просить её руки. Нужно подыскать новую квартиру, подходящую для семейного человека, и приглашать только доверенных знакомых. С жёнами, конечно, и солидного возраста. Из холостых – разве что Фёдора Игнатьевича, который хорошую закуску явно предпочитает женскому полу. Ни князю Репнину, ни тем более графу Кайзерлингу знать о замужестве Анны не обязательно. Для них девушка просто исчезнет. Если повезёт, оба никогда не узнают, что мадемуазель Платонова превратилась в госпожу Шишкину. Сложнее с её нынешним опекуном. Анна доверяет барону Корфу и наверняка расскажет ему о предложении. Если молодой человек желает ей добра, то отговаривать не станет, а вот как поведёт себя потом? Кирилл Матвеевич не обольщался насчёт светских господ и меньше всего желал, чтобы его жена поддерживала хоть малейшее знакомство с известным повесой, несмотря на проведённое вместе детство. Припоминая всё услышанное о бароне, Шишкин всерьёз задумался. Немедленно после дуэли с наследником невозможно было пройти мимо всяческих сплетен. Самое скверное – дамы наперебой восхваляли красоту Корфа и с придыханием нашёптывали истории о его разнообразных любовных победах. Даже редкие и невинные встречи Анны с сыном своего воспитателя дадут пищу пересудам. Решение оказалось простым и надёжным. Пора привезти маменьку из Урюпинска. Старушка давно жалуется в каждом письме на провинциальную скуку и соседских кумушек. Молодой человек улыбнулся – он хорошо знал родительницу, готовую первой перемыть окрестные косточки, чьи зоркие не упустят ни малейшей детали, а язычок не разберёт ни чинов, ни званий. Кирилл Матвеевич сможет безбоязненно уходить на службу, оставляя красавицу жену под крылышком свекрови. Вспомнив ещё об обещанной прибавке к жалованию, помощник князя Оболенского в превосходном настроении отправился домой. --- Никита, как обычно, следовал чуть позади Анны. Он понимал, как неприлично конюху идти рядом с барышней, да ещё беседовать с ней – на них разве что фонари не обернулись бы. Тем более его подзащитная и так привлекала внимание, хотя вряд ли замечала это, погружённая в свои мысли. Добравшись до почти безлюдной в это время набережной Фонтанки, Никита решился догнать девушку и тревожно спросил: - Аннушка, что ты подписала в театре? - Ничего, Никита, и не думала подписывать. - Слава Богу! Зачем же шла? - Я не знала… - комок застрял в горле. Сглотнув, Анна продолжила: - Там, в коридоре, ко мне пристал мерзкий господин, я еле выбралась, спасибо Кириллу Матвеевичу. Никогда больше не пойду туда, бумагу и читать не стала! Никита ахнул: - Неужто прямо в театре? Я-то тебя снаружи караулил, и в мыслях не было, что и там разбойники доберутся. Как-то старый барин думал отпустить тебя в такое место? Анна не хотела подвергать сомнению доброту Ивана Ивановича. - Может быть, раньше иначе было, или не повезло мне. Не подозревал он, конечно. Даже Владимир Иванович, хотя предостерёг меня, не был уверен, что там нельзя работать честно. Никита, как мне гадко! - Не печалься, всё обошлось. Недаром барин в день спектакля особливо велел, что если ты вместе с другими актёрками не выйдешь, идти тебя в театре искать, а Гришке у дверей оставаться. Мы вдвоём были. - А сам не приехал… - Сказывал, про тебя и без того разговоры пойдут. Я так понимаю, покажись он вчера в этом, не знаю, как назвать, сразу объявили бы тебя его полюбовницей. Анна на миг остановилась и закрыла лицо руками. - Какой стыд! - Злые языки знать не пожелают, какая ты добрая и хорошая, что по своей воле никого к себе с грешным делом не подпустишь. Может, и к добру вышло, что тебя какой-то охальник напугал. Тут ведь согласия не спросят. Сегодня ко мне подошла барыня, с виду приличная, стала денег предлагать, дабы я тебя в потёмках довёл не до дома, а куда она скажет. Оттого и решился заговорить с тобой. Как камень с сердца, что ты уж сама отказалась. Некоторое время шли молча. Девушка смотрела на воду, а Никита мялся, стесняясь продолжить вопросы. Наконец набрался храбрости: - Ты извини, я ещё узнать хотел, что за барин молодой тебя сегодня провожал? - Помощник князя Оболенского, Кирилл Матвеевич Шишкин. - Он ручку тебе поцеловал так почтительно, как благородной. Если он в театре служит, то знает, кто ты такая? - Знает, конечно. Он… Никита затаил дыхание, предчувствуя что-то важное. Анна решилась рассказать. - Тот… граф Кайзерлинг, меня отпустил, как Кирилла Матвеевича увидел, я убежала в кабинет. Господин Шишкин проявил участие, дал воды. Я сразу сказала, что служить в театре не буду. Объяснила, почему. Мы разговорились и… - пауза. - И что? – Никите не выдержал. - Он предложил выйти за него замуж. У парня открылся рот. Анна дополнила. - Кирилл Матвеевич заметил, что я едва ли в себе, и любезно разрешил подумать день-другой. Сказал прислать записку с ответом, а самой не приходить. К Никите вернулся дар речи. - Значит, Аннушка, он к тебе честно. Кабы дурное задумал, обмануть тебя, пригласил бы опять в театр. Бедный парень начал горько: - Я тебя с самого детства люблю, да куда мне, конюху неграмотному. И говорить с тобой не умею, язык еле ворочается, и коснуться боюсь – такая ты нежная и хрупкая. Избаловал тебя старый барин, с мужиком жить не сможешь. А что за человек господин Шишкин? С виду добрый, одет по-господски. Он из благородных? - Нет, из мещан. - Оно к лучшему, попрекать тебя нечем. Образованный, раз в театре служит? - Конечно. Я едва знаю его, и он меня – меньше двух недель. - Долго ли в тебя влюбиться? Может, и хорошо тебе за ним будет, покойно, честно. Ведь не женится на тебе ни князь, ни… - Никита прикусил язык, но Анне было не трудно догадаться. --- Через силу, боясь обидеть любимую, продолжил: - Молодой барин к тебе добрый, заботливый, а дальше что будет? Он девушек, как траву, косит. Перепортил сколько – страсть, и ведь не только простых. В городе я от лакеев слышал, и благородные барыни, барышни ему не отказывали. Может, не со всеми до греха доходило, а уж заглядится всякая. Твоё счастье, барин наш отродясь никого силой не брал, да на что ему? Пальцем поманит – девка пойдёт, как заколдованная. Ты воспротивилась, он и загорелся. Держится, как с благородной, подарки дарит, вольную выправил, в театр пустил, лишь бы тебе угодить. Да всё равно ты ему не ровня. Чуть уступишь ему, поиграет и бросит. Тебе во всём свете другого защитника нет. Что я? Конюх, он конюх и есть. Совсем грустно Никита вымолвил напоследок: - Лучше всего тебе пойти замуж, коли нашёлся честный человек. Бог даст, обижать тебя не станет, и другим в обиду не даст. А благородных держись подальше – одно горе тебе от них. --- Медленно приближаясь к особняку, Анна позволила себе думать о Владимире. Через день или два она потеряет право даже вспоминать о нём. Как многое их связывает… Детство, проделки, дружба, сменившаяся холодной ревностью, издёвки и нежность. Девушка не знала, что ожидать от него, в голове образы вихрем сменяли друг друга. Молодой барин строго приказывает ей прийти вечером в спальню, и не сердится за ожёг. Пьяный завалился к ней в комнату, и так трогательно обижался. За удар по голове, за пощёчину опять не сердился. Забота, нежность – неужели только маска, надетая, чтобы соблазнить её? Сердце девушки окатила чёрная волна – чего ещё она может ждать от него? Ничего. Порвать с ним скорее, пусть даже считает её неблагодарной. Бежать, пока не поздно. Пока её собственное глупенькое сердце не завлекло её окончательно в бедовые сети. И всё же, его пока нет в городе… Кириллу Матвеевичу она обещала дать ответ через два дня. Два дня можно мечтать. О небесных глазах непредсказуемого человека, в объятьях которого она оказалась на один незабываемый миг. У Анны защипало глаза, и девушка пыталась убедить себя, как ей повезло. Крепостная хрупкого сложения не выжила бы в крестьянской семье. Ей пришлось нелегко в доме воспитателя, но старый барон любил и защищал её. Дал образование. Мучительное чувство всегда быть не на своём месте осталось в прошлом. У Владимира (опять он!) взяли верх добрые чувства – теперь она свободна. Ей повезло отделаться лёгким испугом от опасностей театрального закулисья. Вскоре она станет женой достойного человека. Чего же ещё желать? Глупых фантазий, уместных разве что на страницах французских романов? Она уже взрослая, собралась замуж. --- Как ни медленно шли Анна и Никита, через час они добрели до старинного особняка. Горничная встретила их с облегчением: - Ну наконец-то! Барин сам не свой, собрался уже в театр вас искать! Знакомый голос не замедлил подтвердить присутствие хозяина: - Анна! Почему так долго? – нетерпеливый барон позабыл поздороваться, вместо этого радостно поцеловав одну за другой маленькие ручки. Девушка сослалась на прекрасную погоду, ради которой сделала крюк, и в оправдание заметила, что не ждала его сегодня. Владимир напустил на себя небрежный вид и стал рассказывать о тоске хозяйственных забот: - Не вдаваясь в подробности, мы избавимся, наконец, от Карла Модестовича. Надеюсь, Вы не огорчены? - Откровенно говоря, нет, - Анне стало любопытно, - Как Вам удалось его уличить? - Я бы с такой задачей за сто лет не справился, - рассмеялся барон, - да и не брался. Почтеннейший Фрол Лукич Перевозчиков, опытный казначей, стал моим спасителем. Уже два года ушёл на покой после многих лет беспорочной службы, какого труда мне стоило уговорить его проверить делишки в поместье! Если бы не дружба с отцом, да не скука, он не согласился бы даже ради приличного вознаграждения, которое я предложил. Нескольких дней хватило, и вот я свободен и вернулся в город. Барон немного лукавил. Старику совсем не понравилось легкомысленное отношение бывшего офицера к своей собственности, за свидетельство которому он принял поспешность отъезда, хотя, на его взгляд, требовалось ещё не менее двух недель постоянного присутствия хозяина. Владимир рьяно заверил Фрола Лукича, что во всём на него полагается, просил чувствовать себя как дома в его поместье и настаивал на неотложности дел в Санкт-Петербурге. Гость лишь качал головой, но под конец сдался, брюзжа: «И куда вы, молодые люди, вечно торопитесь. Не морочьте старика, у Вашего дела наверняка прелестные глазки». Корф не стал разубеждать. С каждым днём он всё больше беспокоился об Анне. Не имея ни малейшего желания видеть её на сцене, боялся не сдержаться и устроить скандал с каким-нибудь кавалером, разозлившись на ничего не значащие комплименты. Владимир редко бывал в Императорском театре, недооценивал наглости знатных завсегдатаев и вполне доверял Никите. Парень одним своим видом способен разогнать не в меру прытких поклонников юных артисток. Самоуговоры действовали плохо, барон едва уснул в ночь после спектакля и наутро вспомнил о предстоящем подписании контракта. Повод немедленно мчаться в город был найден. Хотя молодой человек наказал подопечной непременно дождаться его совета, он боялся, что театральная обстановка вскружит неопытную головку, а дирекция станет настаивать на немедленном оформлении документа. Кляня себя за оплошность, изо всех сил гнал коня, но не успел застать Анну. К удивлению Владимира, вернувшаяся девушка не спешила рассказывать о своих успехах. Разговор о погоде сбил его с толку. Предчувствуя нечто важное, барон неожиданно для себя пустился в рассуждения о совершенно не интересных ему в этот момент Карле Модестовиче и Фроле Лукиче. Сдержанность Анны заронила в нём надежду, что с театральной карьерой у неё ничего не выйдет. Владимир не торопился с, возможно, неприятными расспросами. Невозможно бесконечно обходить мучивший интерес. Постаравшись держаться со спокойным участием, барон наконец задал главный вопрос: - Анна, как прошёл спектакль? - Публика осталась довольна. - Рад слышать, - про себя: «А ты довольна?». Вслух: - Вам назвали условия? - Да, - Анна напряглась, вспомнив слова отвратительного графа. - Какие, расскажите. Они кажутся Вам подходящими? - Нет! – почти выкрикнула девушка. Владимир недоумевал, что могло заставить её так внезапно потерять самообладание. Анна не дожидалась новых вопросов. - Бумагу я не читала. А что было сказано вслух… - она запнулась, но барону было достаточно. - Аня, Анечка, - приговаривал он, целуя милые ладошки, - не расстраивайся. Кто тебя обидел? - Какая обида, раз меня считали актёркой. Я и подумать не могла, что прямо в театре… Еле убежала… - Всё, всё, всё позади. Тебя никто не посмеет пальцем тронуть. Какой я болван, что оставил тебя одну! Не думал, что почтеннейший Сергей Степанович допускает… Имя князя вызвало резкий смех: - Господин Оболенский слишком увлечён картами. - Так Вы окончательно расстались с мыслью поступить на сцену? - Вы сомневаетесь? - Нет, что Вы, там явно не место порядочной девушке. Владимир понял, что напрасно стремится удержать радость, и откровенно заулыбался. - Вам сейчас невесело, но Вы благополучно расстались с иллюзиями, не стоит грустить. Вся эта суета не стоит ни одной Вашей слезинки, - ласково коснулся щеки, по которой готовились скатиться солёные капли, - Пообедаем с шампанским. Анна покачала головой в знак отказа. - Я должна сказать Вам ещё нечто важное. Я думала о своём будущем… Барон беспечно махнул рукой: - После, милая Анна, после. По крайней мере после обеда. - Это очень важно. Я выхожу замуж. --- Барон, улыбаясь, переспросил: - В каком спектакле? – потом сообразил, что девушка уже не актриса и не собирается ею стать. Ошеломлённо глядя на Анну, понял, как она серьёзна. Не допуская мысли, что её руки мог искать Репнин, Владимир не пытался строить догадки. Едва обретя дар речи, выдавил: - За кого??? - Мне сделал предложение Кирилл Матвеевич Шишкин… - Это ещё кто?! – Корф окончательно сбросил треснутую скорлупу хороших манер. - Помощник князя Оболенского. Барон потёр лоб. - Ничего не понимаю. Вы с ним двух недель не знакомы! - Надеюсь, он добрый и честный человек. - Ах надеетесь? Анна, Вы в своём уме? Девушка отдавала себе отчёт, что скоропалительное замужество не покажется благоразумным, даже если принять во внимание её нелёгкое положение, и не стала сердиться. Терпеливо объяснила: - Когда я рассказала, почему не могу подписать контракт, Кирилл Матвеевич отнёсся ко мне с большим участием. Мы обсуждали, каким образом я смогу честно заработать на жизнь, - голос Анны упал, - получается, у меня совсем мало шансов. И он попросил моей руки. - Анна, Вы были сама не своя от волнения, - никогда голос Владимира не казался девушке таким нежным, - иначе не согласились бы на такое внезапное предложение. - Кирилл Матвеевич прекрасно понял моё состояния вовсе не настаивал на немедленном ответе. Учтиво дал мне день-другой на раздумье, и наказал не приходить в театр, а написать ему. Владимир перевёл дух. - Я чуть с ума не сошёл от Ваших шуточек! Анна, наконец, обиделась: - Как Вам могло прийти в голову, будто я стану шутить такими вещами! К барону вернулось весёлое настроение: - Охотно поверю, что господин Шишкин вмиг сражён наповал, но чтобы Вы решились выйти за первого встречного… Я не столь глуп, хотя Вам чуть не удалось меня разыграть. Нельзя же так внезапно. Отказавшись от театра, вздумали устроить маленькое представление дома? Владимир ещё продолжал плести всякую ерунду, но по лицу своей подопечной заметил, что поспешил счесть закрытым дело новоявленного поклонника. Прервав разглагольствования, сурово произнёс: - Вижу, нам следует хорошенько поговорить. Пойдёмте в кабинет. --- Барон настрого запретил беспокоить их и плотно закрыл дверь комнаты. Анна села в кресло, сложив руки на коленях, её собеседник пристроился напротив. - Я прошу Вас, спокойно расскажите мне всё, что произошло. На репетициях, на спектакле, сегодня утром. Не торопитесь. И не бойтесь, я не стану метать громы и молнии. Едва девушка упомянула графа Кайзерлинга, Владимир помрачнел. - Не думал, что этот негодяй театром интересуется, да ещё Сергеем Степановичем крутит. Мне казалось, ему по вкусу заведения другого сорта. Впрочем, разница выходит невелика. - Я припоминаю, Иван Иванович как-то представлял меня графу. - Отец знал свет не лучше подмостков, - оборвал Владимир, про себя выразившись грубее. Корфу приходилось тщательно следить за каждым словом и движением, чтобы не отпугнуть доверие любимой, которая почти дословно пересказывала крайне важную для обоих беседу с молодым помощником директора театра. Барон охотно согласился с доводами насчёт слабой возможности найти для Анны подходящую работу, но отказывался признавать, что поспешное замужество с незнакомым человеком – достойный выход. По счастью, молодой человек был свободен от ревности к господину, вызывавшему в его строптивой возлюбленной самое большее благодарность, сама мысль о соперничестве с каким-то мелким служащим казалась смешна. И всё же по нелепому недоразумению именно это ничтожество грозит отнять у него Анну только потому, что девушка устала жить, не понимая, кто она и что ей придётся делать завтра. Барон, глядя на тоненькую фигурку, попытался представить себе планы непрошенного жениха. Не исключено, что тот вздумал приобрести в лице красавицы жены выгодный капитал, на правах мужа сначала ввести её в сомнительный круг, а затем вовсе пустить в оборот. Мерзкая картина прибавила решимости любым способом предотвратить брак. Владимир вовремя прикусил язык, умолчав о своих подозрениях, которые могли возмутить девушку, по общей женской слабости склонную видеть поклонников в наивыгоднейшем свете. К тому же, чёрт его знает, этого господина Шишкина, вдруг он затеял противоположное - спрятать супругу от чужих глаз под надзор какой-нибудь старой карги? Что за радость нежной, воспитанной в роскоши Анне от такой жизни? Укрепившись в убеждении, что Анна не найдёт ничего хорошего в семейной жизни со столь сомнительной фигурой, барон повеселел и приготовился заставить девушку разделить его уверенность. --- - Итак, Анна, в заведении, весьма похожем на бордель, Вы умудрились найти себе мужа? Юную подопечную Владимира смутил явный сарказм, но она нашлась: - Есть немало мест, не подходящих для визитов порядочных девушек. Например, казармы. - Да, - вынужденно согласился молодой человек, - вот куда я бы Вас точно не пустил. Скорее грустно, чем насмешливо, продолжил расспросы: - Вы хоть как-нибудь представляете себе семейную жизнь с мелким чиновником? - Я вообще не представляю, как мне жить… - Анна не смогла скрыть уныние. - Зачем торопиться? - К чему медлить? Усталость последних дней накрыла её разом, вдруг обострив запрятанные в дальние уголки души воспоминания. Едва повзрослев, воспитанная из милости сирота-рабыня осознала, на каком тоненьком волоске висит её жизнь. Феерия театра никогда не значила больше, чем рассказанные доброй Варварой сказки. Хочется уплыть на волшебной ладье в далёкий мир, но не окажется ли он холодным и равнодушным? Ведь из сказки никто не возвращался. Девушка никогда не видела актрис вне сцены, а потому не могла представить себя на их месте. Пришлось опустить голову, чтобы скрыть наворачивающиеся на глаза слёзы. Владимир заметил, что разговор с каждой минутой становится всё тяжелее для милой Анны. Не приходилось искать причину её готовности бежать без оглядки, ухватившись за первую протянутую руку и утешая себя надеждой, что рука человека, готового принести клятву перед алтарём, не ударит её. Хуже всего, барон не мог привести сносные доводы, где убедительность сочеталась бы с благопристойностью. У Владимира было достаточно такта воздержаться от красочного изображения мужчин, сводничающих собственных жён. Бессмысленно и гадко рисовать в подобном свете человека, ничем не оскорбившего девушку, которой он сделал честное предложение. А картина жизни полувзаперти, подальше от похотливых мужских глаз, едва ли напугает измученную Анну в нынешнем настроении. От бессилия слов молодой человек разозлился: - Почему я должен объяснять очевидное? - Вы мне ничего не должны. - Я не могу допустить, чтобы Вы сделали себя несчастной из-за разочарования в театральной карьере! - У Вас нет права мне приказывать. Владимир вышел из себя. - У меня есть простой способ помешать Вам. Не давая Анне поинтересоваться, к чему он клонит, властный опекун подхватил её на руки. - Простой и приятный способ. Анна не испугалась, спокойно выдержав загоревшийся взгляд. - Вы не сделаете этого. - Я слишком давно мечтал о тебе, чтобы отдать сейчас. Твоя вольная не помешает мне поступить, как захочу, в моём доме. Участившееся дыхание сжимавшего её молодого мужчины заставило девушку заподозрить, что он способен осуществить угрозу. Стараясь не выдать волнения, она попыталась смягчить вновь ставшего опасным бывшего хозяина: - Так нельзя… - поразилась, как жалко прозвучал её лепет. - Почему? Мне не трудно лишить Вас возможности выйти замуж за кого-либо, кроме меня. - Но ведь и за Вас я не смогу выйти! - Почему? --- В первый миг Анна не смогла собрать мысли, но затем слёзы вырвались из глаз от померещившейся насмешки: - Разве я должна объяснять очевидное? Я даже господину Шишкину неровня… Зачем Вы так со мной… Не выпуская из рук драгоценную ношу, Владимир опустился на диван, усадил девушку себе на колени и стал утешать: - Анечка, родная, опять я заставил тебя плакать. Я люблю твою улыбку, счастлив, когда ты смотришь на меня ласково, хочу заботиться о тебе. Едва Анна начала успокаиваться и попыталась встать, нежные слова дополнились лёгким поддразниванием: - Раз уж я не могу забрать назад твою вольную, а такую красавицу и неделю нельзя оставить без присмотра, придётся лишить тебя свободы иначе. Заодно и себя. - Вы добрались до шампанского, не дожидаясь обеда! - Ты – моё шампанское. Вполне уверенный в успехе объяснения, барон попытался поцеловать возлюбленную, но та уворачивалась. - Что такое? Всё ещё сердишься? Ты ведь отлично умеешь целоваться. Девушка запунцовела. - Вы подглядывали? - А Вы подслушивали! – с готовностью ответил кавалер, - У нас с Вами явные пробелы в воспитании. - Владимир, будьте хоть сколько-нибудь серьёзны, - Анна вновь собралась подняться, и опять сильные руки не отпускали её. Подумав, что продолжение безуспешных попыток может слишком понравиться обнимающему её мужчине, девушка на время смирилась и приготовилась произнести нечто рассудительное. Планы барона решительно не включали намерение слушать. Обрадовавшись, что красавица у него на коленях притихла, Владимир прижал её к себе и стал покрывать поцелуями лицо, волосы, шею… Пьянея от страсти, услышал гневный оклик. - Володя, перестань! --- Изумлённый, ослабил хватку, чем не преминула воспользоваться строптивица. Анна вспорхнула, так что бывший хозяин едва успел перехватить ускользающую добычу и вернуть на прежнее место. - Ты, кажется, уже считаешь нас женатыми, дорогая? Я не прочь разделить твою уверенность, - рука барона потянулась к застёжке платья. Смущённая девушка отбросила нахальные пальцы и попыталась загладить оплошность: - Вы ведёте себя, как мальчишка, вот и пришлось обратиться к Вам, как к ребёнку. - Неужели? В детстве Вы были почтительнее, да и я не позволял себе вольностей. Честно признаться, не из добронравия, просто не умел по малолетству их оценить. - Вы опять шутите. Проговорившись, девушка не пыталась дальше изображать строгость, и продолжила скорее грустно, чем сердито: - Неужели для Вас нет серьёзных вещей и Вы идёте на поводу каждого каприза? - Анна, клянусь… - Не нужно. Вы обращаетесь со мной как с любовницей, а не с невестой. - Прошу прощения, моя милая госпожа Благопристойность. Но у меня есть формальное оправдание – я не услышал «да». - Вы вовсе ничего не желали слушать. - У меня есть идея получше. Владимир не спешил перейти к обращению, подобающему жениху, поэтому вновь подхватил возлюбленную на руки и направился к письменному столу. Барон заверил девушку, что она просто утонет в рассчитанном на рост хозяина кресле, а поэтому вновь расположил на своих коленях миниатюрную особу. - Я иногда бываю совершеннейшим формалистом, так что и Ваши намерения желаю видеть изложенными на бумаге. Итак, диктую: «Любезнейший Кирилл Матвеевич! Вынуждена отклонить Ваше предложение»… Успели? – Владимир заглянул девушке через плечо. - Не мешайте, я поставлю кляксу. - Хуже того, перепачкаете пальчики. Надеюсь, у Вас нет возражений по существу? - Конечно, нет. Кирилл Матвеевич благородный человек, я не могу выйти за него, мечтая о Вас. Барон с готовностью признал за господином Шишкиным множество превосходных качеств и в этот момент действительно считал его отличным малым. - Продолжим: «поскольку выхожу замуж за Владимира Ивановича Корфа». Анна отложила перо. - Вы уверены, что стоит писать об этом? - Разумеется. Чего доброго, явится за разъяснениями, и мне, увы, придётся спустить с лестницы честнейшего человека. - Бог с ним. Я уже отказала. Забудь. Поговорим о нас. - Сколько угодно. - Володя… - Анна сделала движение, будто хочет погладить его волосы, но отдёрнула руку, - кто я и кто ты? Свой вопрос девушка задала тихо, опустив глаза и теребя оборки. Владимир едва не задохнулся – настолько красивой она показалась ему в этот миг. Жалея, что любимая не решилась даже на робкую ласку, осторожно взял маленькую ручку, поцеловал и приложил к щеке ладонь. Мягкому мелодичному голосу ответил другой – глубокий и сильный, но полный нежности: - Ты – самая прекрасная, самая чудесная, самая желанная, а я – редкостный сумасброд с несносным характером. Сегодня – исключительный случай в моей жизни, я совершаю разумный поступок – прошу стать моей женой единственную женщину, которая умеет хоть как-то справиться со мной. - Постольку, поскольку этот сумасброд позволяет с ним справиться. Но я… - Не говори ничего. Я знаю всё, что ты хочешь сказать. Не мучайся, подбирая выдуманные жалкими занудами резоны. Отвечу и так. Свет надоел мне не меньше, чем я – ему. То есть очень сильно. О карьере думать нечего, да я и не думаю. Не будет новой родни – обойдусь без тёщи. Злые языки скоро устанут болтать – люди легкомысленны. Мы и опомниться не успеем, как о нас забудут и найдут новую пищу сплетням. Тем быстрее, чем меньше мы будем обращать внимания на болтунов. Что там ещё? Ах деньги, которых у тебя нет… Придётся прожить на то, что есть у меня. Как-нибудь хватит. Владимир с улыбкой посмотрел на невесту и ласково продолжил: - Мне понравилось жить в поместье. Наверное, в душе я домосед и однолюб. Не знал этого, вот и натворил несусветное число глупостей. Боишься, сегодняшнее решение – минутный каприз? Вот смотри, ты не права, я купил это перед отъездом. Барон достал из ящика стола маленькую коробочку. Открыл и показал девушке прелестное кольцо, приглянувшееся молодому человеку в том же магазине, что и браслеты. Забирая вещицу, Владимир сам не знал, по какому случаю преподнесёт её, но теперь не сомневался – оно предназначено именно для помолвки. - Я больше не знаю таких тоненьких пальчиков. Письмо дописано и запечатано, но Анна вопреки всяким правилам не торопилась покидать своё прибежище, заглядевшись в синие глаза, не отрывавшиеся от неё. Влюблённые потянулись друг к другу и самозабвенно целовались, забыв о времени. Первым опомнился Владимир. Барон пересадил девушку на диван, опустился на колено, коснулся губами руки и не терпящим возражения тоном заявил: - Обвенчаемся через неделю. Раньше не получится, а дольше я не выдержу, - встал и позвал слугу. --- ЭПИЛОГ Господин Шишкин закончил читать: «Остаюсь Ваша искренняя доброжелательница, Анна Платонова». Отбросил разочаровавший его листок бумаги и задумался. Кирилл Матвеевич не верил в совпадения. Ангельского вида девица проявила незаурядную ловкость, воспользовавшись его предложением, чтобы окрутить барона. Хотя… Молодому человеку не хотелось думать о несостоявшейся невесте, как о расчётливой интриганке. Можно рассудить и так: девушка предпочла дорогого с детства человека тому, кого не знает и двух недель. Анна тронула одинокого служащего куда больше, чем он готов был признаться себе. Согласись красавица выйти за него замуж, ко дню венчания успел бы влюбиться без памяти. Но, видно, Кириллу Матвеевичу судьба взять жену с приданым. Без всякого энтузиазма перебрал в уме знакомых девиц, от которых мог ожидать более благоприятного ответа, встряхнул головой и наказал себе не печалиться об убежавшем молоке. В коридоре столкнулся с князем Репниным. Тот рассчитывал встретить Анну перед вечерним спектаклем. - Послушайте, Вы, кажется, помощник моего дяди? - Совершенно справедливо. Кирилл Матвеевич Шишкин, к Вашим услугам. - Вчерашняя дебютантка, Анна Платонова, должна быть в гримёрной? - Сожалею, она отказалась от службы у нас. Михаил был ошеломлён. - Как? Она мечтала о сцене… - Юная особа была недостаточно осведомлена. - О чём? - О некоторых деталях, которые придутся не по душе порядочной девушке. Репнин не мог скрыть разочарования. Неужели Анна заподозрила его намерения? Или, князь едва не хлопнул себя по лбу, нашёлся более предприимчивый поклонник, вынудивший красотку бежать? Нельзя было оставлять её вчера, обидевшись на пустяки. Изрядно расстроившись, Михаил допустил большую, чем пристало, откровенность со своим собеседником. Хотя что такое помощник директора театра? Ничтожество, стоит ли обращать внимание. - Вот не думал, что она окажется настолько добродетельной, - уныло вымолвил незадачливый кавалер. Господин Шишкин в этот день тоже был не в лучшем настроении, поэтому несколько отступил от привычки не подражать фамильярности знатных театралов. - Ваше сиятельство предпочли бы… Михаил покачал головой. Он ничего не имел против добродетели, надеясь на исключение лишь в свою пользу. Машинально спросил: - Она по-прежнему живёт у Корфа? - Вряд ли мадемуазель Платонова покинет его дом. - Конечно! Я должен был догадаться. Владимир ни одной юбки не пропустит. Вздумал оставить Анну себе и ревнует! Стоило ли отпускать… Кирилла Матвеевича покоробили откровенно грязные замечания. - Господин барон решил жениться на ней. Князь на миг онемел, уставился на собеседника и, запинаясь, спросил: - Вы-то откуда знаете? Тот ответил несколько туманно: - Анна Сергеевна упомянула об этом в письме, окончательно оставив мысль о карьере актрисы. Михаил продолжал, едва замечая помощника дяди: - От Корфа никогда не знаешь, чего ожидать. Всегда умеет найти неприятности. Стреляться – так с наследником. А женится на бывшей крепостной, к тому же собственной! - Судя по слухам о бароне, свет меньше бы удивился, убеги с ним принцесса, - несмотря на неприязнь к знатному собеседнику, господин Шишкин не ожидал от него неприятностей, а потому не церемонился. - Пожалуй, - нехотя согласился князь. – Всё ему нипочём. Иногда зависть берёт – делает, что хочет, репутации сумасброда уже ничто не повредит. Самое нелепое – его безумие заразительно. Я второй раз впутался в историю с его выходками. На дуэли был секундантом, а теперь… Михаил вздохнул и, забыв всё на свете, мечтательно вымолвил: - Если бы я мог её вернуть… Даже такой ценой… - Быть может, стоит попытаться? – скромный служащий с трудом скрывал насмешку под маской почтительности. - Отбить женщину у Корфа? - князь безнадёжно махнул рукой. - Что ж, - подытожил господин Шишкин, - остаётся выпить за здоровье будущей баронессы. Репнин опомнился, смерил собеседника надменным взглядом и, не простившись, отправился восвояси. «А я, пожалуй, выпью», решил Кирилл Матвеевич. В трактире молодой человек поднял бокал «за юную особу, достойную счастья», про себя добавив: «увы, не пожелавшую сделать счастливым меня». КОНЕЦ